Д. М. Снайдер "Имя на моем запястье"

Название: Имя на моем запястье
Автор: Д. М. Снайдер
Перевод: Zhongler
Бета: CrazyJill
Обложка: katikli
Рейтинг: R, ангст,
Размер: мини
Статус: перевод завершен
Размещение: С согласия команды ОС и ссылкой на наш сайт.

Предупреждение от автора: история грустная!

Перевод-презент для Alyn18

Аннотация:
Джеймс привык к случайным связям с молодыми мужчинами, в которых всю жизнь продолжает искать того, кого потерял много лет назад. Случайное замечание одного из любовников заставляет его вернуться в прошлое – к тому, кого он когда-то любил так сильно, к тому, кого призвали и послали на войну во Вьетнаме. Мужчине, который пропал без вести и которого Джеймс так и не смог забыть.

Скачать одним файлом

В комнате темно, и я ощущаю его неловкость, она замерла между нами словно заряженный револьвер. Я его почти не знаю, но он именно такой, каких я люблю: моложе меня и светловолосый. Он один из парней, с которыми я приехал сюда на выходные, в этот дом на пляже, и так же полон энергии, как раньше я. Он напоминает мне человека, которого я когда-то знал и поклялся никогда не забыть.
Ему двадцать, и когда мы окружены друзьями, он говорит без умолку. Но сейчас я чувствую, как он дрожит подо мной. Я прикасаюсь к нему, целую, кладу его на кровать, так же, как делал это с десятком других парней, шепчу ему, что все будет хорошо. И знаю, что он так же сильно волнуется, как когда-то я, годы назад, когда Дон, коснувшись в первый раз своим дыханием моей шеи, сказал, что любит меня, и что все будет хорошо. Сейчас я не произношу слова любви, потому что это не любовь, ничего подобного. Я даже не помню имени этого парня.
Возясь со своими джинсами, он улавливает блеск браслета, который я ношу на запястье левой руки и тревожно смеется.
- А тебе можно? - спрашивает он.
Я отодвигаюсь, не вполне понимая, о чем он говорит.
Он указывает на мой браслет.
- Ну это ведь медицинская штука?
Я объясняю, что это военный браслет. Он означает, что я потерял кого-то на войне. Означает, что человек, которого я любил, никогда не вернется домой. Рядовой Дональд Л. Джонс. Я провожу пальцем по имени и впервые за долгое время всматриваюсь в браслет – я так давно его ношу, что почти уже не ощущаю, он стал частью меня, словно обручальное кольцо или крестик на шее. Но сейчас я прищуриваюсь в темноте и вижу выгравированные буквы, вижу за этими словами паренька. Девятнадцатилетнего. Потрясающего. Непобедимого. Моего.
Снова нервный смех.
- Значит, у тебя сердце не пошаливает? - говорит он и тянется ко мне, но момент потерян, я потерян во времени, в своей юности, когда у меня был только один мужчина, именно такой, о каком я мечтал, когда у меня была любовь.

[/b]

Я говорю ему, что вернусь, но это ложь. Браслет жжет запястье, имя словно разъедает серебро, оставляя на коже след – имя единственного мужчины, которого я когда-либо хотел, единственного, кого я не могу иметь. Я стою на крыльце и слушаю шум прибоя, звуки, раздающиеся из дома позади меня, смех, веселье. Я, не отрываясь, смотрю на металл, тускло отблескивающий при свете луны. Я смотрю на имя.
Браслет сделан из алюминиевого сплава, из такого же были сделаны его армейские жетоны. Я помню их ощущение в своих ладонях, гладкий металл, согретый моей кожей. Помню, как они падали в выемку на моей шее, когда он лежал на мне. Помню, как прижимал их к его груди, когда в последний раз целовал его на прощание.
Их так и не нашли.
Этот браслет и воспоминания – вот и все, что мне осталось. И его полевая куртка со «знаком мира», нарисованного мной на спине черным маркером. Она висит на чердаке, завернутая в старую сумку из химчистки, прохудившуюся с годами. Я давно на нее не смотрел. Я носил эту куртку, когда война забрала его. Чтобы избежать призыва, я окунулся с головой в учебу, сначала в школе, а потом в университете, и снова более или менее вернулся к жизни, когда наши парни вернулись домой. Я даю на улице деньги ветеранам, испуганным, сломленным мужчинам в инвалидных колясках. Я ношу его браслет.
Мне смешно, когда молодые парни, которых я подцепляю, такие, как тот, что ждет наверху моего возвращения, говорят о свободе и правах, потому что, что, черт возьми, они знают? Ничего, совсем ничего – они ни черта не знают о том, что мы потеряли, чтобы достигнуть того, что имеем сейчас. Понятия не имеют. Они никогда не знали его. Дональда Л. Джонса.

[/b]

Я снова пробегаюсь пальцами по словам, чтобы напомнить себе, что они принадлежали настоящему парню, который любил меня когда-то, годы назад, до всех этих парней, встречающихся на моем пути, всех этих ночей, проведенных с незнакомцами, всех этих дней, когда утром, просыпаясь в одиночестве, я уговариваю себя, что этого и хотел, когда на самом деле все, чего я хотел - это он.
Последний раз я видел его тем летом, полном любви. С тех пор прошли годы. Мы живем в другом веке. Ведем другую войну. Я был влюбленным идеалистом, горделиво носящим «знак мира» на спине его куртки. Дон сказал, что это было мило – то, как я рисовал этот знак. Увидев это, он улыбнулся своей неторопливой, легкой улыбкой, рассмеялся глубоким, грудным смехом, назвал меня «малышом» и крепко обнял. Тебе только семнадцать, - сказал он. Еще один год и тебя тоже могу забрать в армию.
У него были буйные волосы, все время требующие расчески, но армия забрала их, сбрила. Они отрасли снова непокорными светлыми колючими прядками, которые я любил пропускать между пальцами, чтобы заставить кончики стоять. У него были золотистые глаза, такие сияющие, живые, полные любви, когда он смотрел на меня. Я все еще помню, как в них блестели слезы, словно граненые бриллианты, когда он уезжал на боевую подготовку. Он обнимал меня, целуя на прощание, и обещал, что всегда будет любить. Мы лежали в его гараже, прижимались друг к другу – я в его объятиях, в темноте – ожидая прихода его родителей. Снаружи было душно, еще не было семи утра, а мы оба уже покрылись липким потом, и когда мы целовались, его слезы жгли мои щеки.
Он вернулся с подготовки другим, более сильным, уверенным в себе, замкнутым. Я почти боялся его, боялся прикоснуться к нему, любить. В своих письмах он писал, как сильно скучает по мне, как сильно любит, как сильно хочет всегда быть со мной, но я не мог представить, чтобы эти слова писал мужественный парень в накрахмаленной униформе, сидящий с прямой спиной за обеденным столом и улыбающийся мне над тарелкой с засахаренным ямсом.
Только когда нам удалось урвать несколько минут для себя, я наконец-то смог разглядеть любимого за маской солдата. Его мама была на кухне, отец и сестра слушали в гостиной радио, и он, взяв меня за руку, повел в свою спальню и, не включая света, закрыл за нами дверь. Его ладони скользнули по моим плечам и рукам, и, вжавшись в меня своим телом, он шептал, что любит меня, что безумно соскучился. Когда он поцеловал меня сзади в шею, я развернулся в его объятии, и он нашел своими губами мои, прерывая любой ответ, какой бы у меня ни нашелся.
- Я люблю тебя, - сказал я.
Мы лежали на его кровати, обнаженные, под тонкой простыней. В комнате все еще было темно, раздающаяся из радио музыка плыла по лестнице и просачивалась под дверью в комнату вместе с голосом Джонни Кэша, Мэрля Хаггарда и его сестренки, красиво им подпевающей. Он был моим первым мужчиной, я никогда его не забуду.
- Я всегда тебя буду любить, - поклялся я.
- Через две недели они посылают нас на фронт, - прошептал он.
Я не хотел думать об этом, поэтому нахмурился и не ответил. Мягкой летней ночью обнимающие меня руки были такими сильными, такими теплыми. Он поцеловал меня в шею и прошептал, что боится.
Я тоже.
- Я потеряю тебя, - сказал я.
Нет, - пообещал он.
- Ты забудешь меня.
Никогда.
- Ты погибнешь, - я подавил готовое вырваться рыдание, потому что мне было только семнадцать, и единственный мужчина, которого я когда-либо любил, уезжал на войну, совершенно непонятную мне, и оставлял меня позади. Еще один год, и, может, меня тоже призовут присоединиться к нему, если мое поданное в университет заявление не будет принято. - Это глупо.
Он кивнул, соглашаясь со мной, и когда я заплакал, крепко прижал к себе. Он называл меня своей деткой и говорил, что все будет хорошо, все будет хорошо.
Только ничего хорошего не было, и мне хотелось сбежать вместе с ним. Я ненавидел армию и мир, и всех в этом мире, кто хотел забрать его у меня. Мне уже с трудом вспоминается то время, когда я был таким молодым и таким пылким.
- Не плачь, - говорил он, сцеловывая мои слезы. - Война почти закончилась, ты оглянуться не успеешь, как я уже вернусь.

[/b]

На браслете три строки. На первой – его имя и звание, на второй – США, число и потом – Южный Вьетнам. Там где он был, когда его вертушка упала. В Южном Вьетнаме. Его мама позвонила мне в тот день, когда они получили желтый конверт, и сказала по телефону, что его больше нет. Его больше нет. Сбит. Прости, Джеймс, мне так жаль…
Мне тоже. О боже, мне тоже.
Я сидел рядом с ней, когда она открывала конверт. Все эти годы спустя я все еще помню аромат ее жасминовых духов, и слабый запах персиков, последних в том сезоне, запекающихся в пироге в духовке. Мне снова семнадцать, и я безумно влюблен в парня, которого, как мне только что сказали, больше нет. Мое сердце снова, как открытая рана в груди, она болит, и я понимаю, что она никогда не заживет.
Я был прав – она так и не зажила.
Она вынула тонкую телеграмму – его жизнь уместилась на одной страничке, все, что от нее осталось. Она читала, и ее щеки окрашивали безмолвные слезы. Затем она прижала ладонь к губам и передала телеграмму мне. Я не хотел ее брать. Не хотел читать слова, читать его имя. Не хотел, чтобы это стало реальностью.

[/b]

Я не собираю вещи и не прощаюсь, просто соскакиваю с крыльца, запрыгиваю во взятый на прокат автомобиль и выезжаю на дорогу, на север. Его имя поблескивает на моем запястье, когда мимо проезжают машины, и я знаю, что не вернусь в ту комнату, к тому парню в моей кровати, ждущему меня. Я не могу. Он не будет тем, кого я потерял, тем, кого я ищу с тех самых пор.
Рядовой Дональд Л. Джонс. Его имя в серебре на моем запястье. И под ним, в середине, число, когда разбился его вертолет - 08-23-69 - навсегда вырезанное на моем сердце.

Спасбо. Хорошая история, жаль, что столь короткая.

Еще один потрясающий рассказ от прекрасного автора!
Пока читала этот мини, сама успела слезу пустить.
Зацепило, очень.

Спасибо, что переводите и выкладываете такие истории. Они может и приукрашены автором, но отображают, то что происходит со многими людьми в, как нам кажется, мирное время.

Чувствую печаль, грусть, одиночество в этой работе. Спасибо за отличный перевод!

Спасибо за прекрасную историю:*